Приют «Добрый дом» окончательно переехал из Кинешмы в Вичугу

Впервые об Алёне Шибановой «168 часов» писали летом 2014 года в статье «Сестрица Алёнушка и звериное царство». В то время приют для бездомных животных «Добрый дом» существовал ещё не официально в виде страничек в соцсетях и в виде частного дома в «Озерках». В этом доме молодая и отчаянная сирота начала осуществлять свою мечту – спасать тех, кого бросили.

И из этого дома местные жители принялись изгонять Алёну, как нечистую силу. Иной раз применяли даже колдовские ритуалы, подкладывая под калитку перья жертвенных птиц. Говорили: она собирает бездомных животных, чтобы убивать их и закапывать у себя же в огороде. Иные высказывались за поедание животных, но никто из них не мог предоставить ни единого доказательства оного. Да и какие могли быть доказательства фантазиям? Озерковцев обуяла слепая вера в девку-живодёрку.

Кинешемское мракобесие сработало — Алёна решила съехать с «Озерков». Администрация Кинешмы выделила ей тогда здание бывшей поликлиники в районе «ДХЗ». Но как только «Добрый дом» (уже официальный приют) взялся за переезд, как по району понеслось: «Ахтунг-ахтунг! Скоро нас заполонят стаи приютских псов!» В итоге – поджог, для которого мракобесы не пожалели бензина.

Затем Алёне помогла администрация Кинешемского района. Свела её с районным депутатом Анатолием Лодыгой, который пустил её на территорию бывшей сельскохозяйственной конторы на отшибе города. Там не было электричества, отопления, воды и канализации, но Алёна с помощью добровольцев и добровольных жертвователей всё наладила и с горем пополам обжилась.

Со временем «пассажиропоток» в приюте приобрёл такую интенсивность, что вылеченное и выхоженное Алёной зверьё стали забирать к себе не только жители Ивановской области, но и других областей, Москвы и зарубежья. Бесплатно, конечно. 

И всё бы ничего, но после того, как инфраструктура на предоставленном месте была налажена, депутат-благодетель погнал Алёну на улицу, как последнюю собаку. Что-то она успела вывезти, а что-то не успела. В один из дней переезда на здании появился тяжёлый замок, а несколько остававшихся собак оказались дохлыми. Перед кончиной все они блевали зелёной пеной.

Прокуратура потом выяснила, что здание не чьё-то, а ничьё. Депутат же перестал отвечать на чьи-либо звонки. Будто нет и никогда не было его.

Куда же уехала «сестрица Алёнушка»? Сейчас расскажем.

Едем в Вичугу, пересекаем город, выбираемся в поля, минуем их, минуем леса и сворачиваем на «неведомую дорожку», которую, не зная, не заметишь. Женщина из навигатора про эту дорогу не ведает ни сном, ни духом.

Нас встречают навалы свежих досок и железной решётки.

— Сегодня привезли, — улыбается Алёна. – Завтра волонтёры из Старой Вичуги помогут перегрузить к приюту. Про доски я знаю, чьи они, а про решётки только догадываюсь. Привезли, сгрузили и не представились. Теперь надо пешком. Пойдёмте.

Идём по просеке.

— Деревня погибла двадцать лет назад, — инструктирует Алёна. — Вичугские волонтёры прорубили сквозь проросший лес дорогу. Прекрасные места! Речка, шесть озёр вокруг (вспомним «Озерки», с которых всё начиналось – прим. М.Ж.), и никого вокруг. Только что поначалу приходили лесные звери. Лисы, лоси… Один раз мишка пришёл. Но сейчас они чуют собак и близко не подходят.

Идём дальше. Встречается конура со сторожевой собакой, другая, третья. На «первом посту» несёт службу псинка, которую в прошлом году нашли привязанной на кладбище в Семигорье. Алёна называет её Ссыкуном. Самое имя для «первого поста».

Виден кривенький дом с резными наличниками. Дым из трубы.

Идём сперва не к дому, а чуть в сторону. 

Всё ближе и ближе заливистый лай. Чем ближе, тем громче. Громче и громче, пока мы с Алёной не перестаём слышать друг друга. 

80 с лишним собак приветствуют хозяйку и вашего покорного слугу. Её – с радостью, меня – с ненавистью.

Идём вдоль благоустроенных вольеров, и меня не покидает чувство, что я попал не в приют для бездомных животных, а в парниковый питомник, где взращиваются особо ценные породы. Между тем за решётками прыгают-скачут разномастные образины, которые успели познать в своей жизни только худшее.

Алёна просовывает между решёток руки, и самые озлобленные зверюги начинают ластиться о них. Если бы я повторил подобное, то сейчас мне пришлось бы набирать эту статью своим вездесущим носом.

В одном вольере три чёрных демона прыгают совсем не так, как остальные. Прыгают и повисают в воздухе. Это собаки из цирка-шапито, который застрял в Вичуге с началом пандемии и разорился. Это цирковые собаки, которым нужны аплодисменты. Я, разумеется, похлопал им, чем сослужил придурковатые, с языками в разные стороны, улыбки.

Продолжая разговор о погибшем цирке, надо сказать, что у Алёны теперь живут, сено жуют, цирковые пони. 

— Я против того, чтобы на них катались, — говорит она. – Пусть просто живут.

Заходим в дом. В нём тесно. Русская печь, кухня и одна комната. Русские люди, строившие такие дома, берегли тепло и берегли для него территорию. Вместе с тем здесь обитает более 30 кошек. Одноглазый Кутузов, например, Механик, который всегда участвует в ремонте тех или иных агрегатов, Маугли… Последний когда-то получил травму головы и с тех пор не имеет никакого представления о координации. При этом он самый игривый из всех усатых, и постоянно ищет жертву для нападения. На меня, скажем, он нападал на протяжении всей встречи, но всякий раз улетал куда-то мимо. Если заглянуть в его глаза, то прочтёшь уверенную мысль: «Мы, кошки, все такие. Стремительные и ловкие. Бойся».

Меньше остальных на игривого Маугли обращает внимание Веган. Увесистый кот, который в своём рационе предпочитает исключительно овощи. Как-то раз он попал под машину и лишился задней лапы. Трудно представить, сколько весил бы этот постник, будь он в полном сборе.

— С Кинешмой не сравнить, — говорит Алёна. – Небо и земля. Здесь мне помогают люди с Новой Вичуги, Старой Вичуги, с Родников. На выходные приезжают гулять с собаками по 10-15 человек. Часто доходит до 30-ти. Каждый уже натоптал свою тропку в лесу. Когда в августе прошлого года я подала заявку на электроснабжение, администрации Вичуги и Вичугского района объединили свои усилия, и к 29 декабря всё было сделано. Нам поставили новые столбы, протянули километровую ветку проводов и установили счётчик. Завтра депутат Буров привезёт кольца для нового колодца. Снег у нас, на нашей дороге, чистят постоянно. Я никого не прошу – просто приезжает трактор и чистит. В Кинешме я три с половиной года обращалась в Управление городского хозяйства, чтобы мне расчистили 200 метров дороги, но ни разу ничего не добилась. Приходилось нанимать частный трактор за 3 тысячи рублей в час.

Алёна сейчас другая. Сияет. Совсем не та, что была в Кинешме, где её гнали и клеветали на неё.

Когда я садился в машину, она по-особенному улыбнулась и сказала:

— А нас теперь не двое, а трое.

Я заступорился: «Так! Алёна, её муж, который бросил работу сварщиком в Кинешме, а ещё кто? Детского плача я не слышал».

Оказывается, нашёлся родной отец Алёны. Перед Новым годом он приехал с далёкого Севера и теперь помогает Алёне в её непростом хозяйстве. 30 лет расставания. Это ли не новогоднее чудо?

P.S. На Алёну наконец-то вышла администрация Кинешмы с просьбой заключить договор об оказании услуг по отлову бродячих собак. С введением нового законодательства о бездомных животных кинешемские власти были вынуждены упразднить праздную службу, которая все последние годы должна была заниматься тем самым отловом. 

Раньше Алёна сотрудничала с Наволоками, Вичугой, Родниками, Шуйским районом, а теперь проснулась и Кинешма. Поздновато, конечно, но хоть так-то.

 

P.P.S. Во время визита в «Добрый дом» мы захватили подарки собакам и кошкам, собранные учениками школы №2. Уже который год сбор таких подарков организует учитель начальных классов Оксана Сафронова, бывший журналист «168 часов». В своё время именно Оксана стала одной из первых, кто взял к себе домой питомца из приюта Алёны. Это был спаниель Джерри. Хотя почему был? Он жив-здоров. Упитанный и весёлый до невозможности. Нос сырой.