Какое только оружие ни хранится в кинешемских квартирах! Порой это антикварные экспонаты, стоимость которых выражается в шестизначных суммах, а хозяева при этом – олухи Царя Небесного. Как тот же Коля Скворцов.
Да-да, Кинешма богата на оружие. Нет-нет, да и находит кто-нибудь, копая грядку, кистень времен ополчения Федора Боборыкина, польский палаш или того больше – пушку! Бывало и такое, что в одной деревне, кажется, в Шихово, местные пацанята лазили по развалинам заброшенного амбара и выудили из-под его обломков пищаль на деревянном станке с деревянными же колесами. Класс! – решили пацанята и спешно сдали орудие в пункт цветмета. Все же таки 10 пудов чистой меди…
А Коля Скворцов получил в наследство от деда изумительную по красоте вещь - трехствольное ружье 1891 года изготовления. Затворная его коробка была декорирована резным орнаментом и позолочена, на казенной части красовались изящные женские головы, а клеймение гласило, что оружие это вышло из-под рук известного венского мастера Ягера.
Но Коля плевал, что изделия упомянутого оружейника уже в начале ХХ века приобретались немецкой знатью за баснословные деньги, плевал, что всякий уважающий себя фон-барон уже тогда почитал за честь держать в своей охотничьей коллекции такой вот «дриллинг» и что его, то есть Колин, дед привез этот трофей из самого Берлина и сдувал с него пылинки и каждый месяц чистил, хотя и не стрелял из него. Для Коли это была всего-навсего «волына», которую следовало выгодно кому-нибудь толкнуть.
Эх, Коля-Коля, пустая голова. Ну не хотел он думать, не любил совсем! При умственных потугах у него падало настроение и наваливалась дремота. А ведь обжигался уже! Больно обжигался!
Как-то пару лет назад он ездил поработать в Москву, месяц там исполнял на стройке миссию «принеси-подай», получил за это чуть больше, чем получил бы в Кинешме, а когда возвращался на автобусе домой, то попросил высадить его на самом въезде в город, у стелы. Это он прибегнул, как ему казалось, к хитрости. Это он вышел с сумкой уснувшего соседа, которому за время пути успел рассказать о себе, как его зовут, где учился, где работал, в каком районе живет.
Заглянув же в сумку, он обнаружил, что там одни лишь нестиранные носки и груда неинтересных инструментов. «Вот гад! – подумал Коля про хозяина. – А говорил, что получил чуть ли не за целый год зарплату, что гору денег везет. Говорил, что приставил отвертку к глазу бухгалтера и после этого с ним расплатились. Врал!»
Презирая всякий расчет и логику, Коля приволок сумку к себе домой, а сам подался в бега. Недели две он мыкался по знакомым, по притонам, несколько раз спал на уличных скамейках и наконец, попался. Сумку ему пришлось отдать, но каково же было его удивление, когда при ее осмотре с ее дна были извлечены ворохи денег!
- Как же ты смотрел, олух? – пристыдили Колю. – Только в инструментах порылся и все?
Тогда он получил условный срок, но умнее не стал, а наоборот, решил, что лишние мысли приводят к лишней суете. Настоящий «джентльмен удачи» должен быть скор в своих решениях и нахрапист.
Поэтому, вспомнив о дедовом ружье, он первое что сделал, это опилил стволы и приклад. «Вот теперь нормальная волына получилась», - заключил он, разглядывая калеку, который еще час назад был произведением искусства.
Осталось продать… Но кому? Вот у вас был бы обрез, и вы бы вознамерились его кому-нибудь сегодня же продать, как бы вы это сделали? То-то же. Вот и Коле волей-неволей пришлось задуматься: в самом деле – кому? Этот непростой вопрос просто оглушил его.
Ведь как четко все начиналось: приходит утром озарение, что можно нажиться на дедовом трофее, далее следует непростая работа по опиливанию стволов (поди-ка справься старой ножовкой с военной ствольной сталью марки «Польдихютте»!), а затем – полный стопор. Позвонить разве что коммерсанту Сашке Торопову?
- Санек, привет! Это Колян. Слышь, у меня тут обрез завалялся, возьмешь?
- Что? Кто это?
- Это Колян Скворцов, говорю. Не узнал что ли? Мы в 15-й школе вместе учились, а потом я на твоем магазине крышу крыл. Обрез, говорю, возьмешь у меня?
- Ты с дуба рухнул, полудурок? Не дай Бог, позвонишь мне еще!
И отключился одноклассник. Нервный какой-то, мнительный. Наверное, деньги испортили.
Далее в телефонной книжке шли персоны менее зажиточные. Толик Смирнов, например. Его богатство составляли всевозможные виды гепатита, язвы всех возможных форм, а также ВИЧ. Если бы у него вдруг и оказались деньги, то обрез ему понадобился бы только для того, чтобы застрелиться.
Или Паше Звереву позвонить? Это который вечный боец. Он дрался с женой, с соседями и даже с собственной тенью. Когда Коля видел его последний раз, тот ходил с загипсованной рукой. Сказал, что, испытывая досаду на свою скучную судьбу, ударил кулаком по кирпичной стене и кулак рассыпался. Ему-то оружие нужно наверняка, он весь мир готов расстрелять.
- Паш, привет! Узнал? Ага, я. Обрез надо? Трехствольный, у каждого ствола свой калибр…
- Давай! Сколько стоит?
- Мм… десять косарей…
- Дороговато, у меня нет столько.
- А сколько есть?
- Да нисколько нет, в долгах весь. Давай я у тебя возьму его, а как деньги будут, так сразу и отдам. Тебе первому.
Здесь уже Коле пришлось отказывать, потому как сделка с Пашей никакого дохода не сулила. Кому же еще позвонить?
И набирал Коля номер за номером и все больше и больше убеждался, что все его приятели – люди негодные, пропащие. Зря только небо коптили. Он уже и цену сбросил до полутора тысяч, но бестолково дело.
Дойдя в телефонной книге до буквы «Ш», Коля споткнулся об имя «Шурик-бабло». Кто это, вспомнить никак не получалось, но пояснительное слово вызывало доверие и надежду. «Не мог же я его назвать просто так, - рассудил Коля, нажимая на кнопку вызова.
- Обрез? Возьму, конечно! – откликнулся «Шурик-бабло». – Когда? Да хоть сейчас!
Договорились встретиться у входа в бор за танками. Коля шел туда и все пытался вспомнить, кто же этот чудесный человек, но память изменяла ему, как пропащая девка.
Увидев же своими глазами, кто это, Коля опять-таки мало что уяснил. Вроде как и встречались когда-то, но когда и по какому поводу – черт знает! Да и неважно… Главное, что «Шурик-бабло» сразу отслюнявил деньги и проворно забрал себе обрез. Не человек, а золото.
Одно «но». Только лишь Коля отошел от Шурика на несколько шагов, как на него, на Колю, наехал один из музейных танков. Так, по крайней мере, ему показалось, а на самом деле это навалились три сильных человека, которые имели целью застегнуть на Колиных запястьях наручник.
Тут-то он и вспомнил, кто такой «Шурик-бабло»! Это опер Александр Краснов, который ловил его два года назад за кражу сумки с деньгами. Телефонами они тогда обменялись для того, чтобы Коля мог по первому зову прибегать на допросы. Надо же было так вычурно записать его! И все из-за того, чтобы не писать нечто вроде «Саша-полиция». Чтобы однажды кто-нибудь не увидел и не сказал: «Оп-па, да у тебя менты записаны? На связи что ли у них состоишь?»
В общем, получил Коля пять лет тюрьмы (ему еще добавили срок за кражу сумки), а тот же Александр Краснов напутствовал его в дорогу:
- Олух ты. Зачем такое ружье испортил? Во-первых, это уже будет инкриминироваться как изготовление, это тебе плюсом пойдет, а во-вторых, ружью-то больше ста лет было, оно уже считалось антикварным, и ты его мог запросто продать какому-нибудь коллекционеру. Как минимум миллион бы получил за него и закон бы не нарушил. Олух.
