Когда нужда убивает страх и совесть

«Но знайте, Харита Игнатьевна, что и самого кроткого человека можно довести до бешенства. Не все преступники — злодеи, и смирный человек решится на преступление, когда ему другого выхода нет». Александр Островский «Бесприданница».

Есть люди порядочные, а есть наоборот – сволочи до мозга костей. Такое разделение среди людей зачастую не менее резкое, нежели разделение по принадлежности к полу. Тот же Виктор Разумов относился, например, к категории порядочных, а его знакомый Александр Круглов был всецело негодяем. Объединить их смогло только одно – потребность в деньгах. Но обо всем по порядку.

Началось с того, что Виктор Разумов психанул и потерял работу на одном из последних предприятий Кинешмы. Сцепился с начальником из-за каких-то копеек, сказал, что в отличие от него не тащит домой все, что не приколочено, а живет лишь на то, что честно зарабатывает. Для пущей убедительности он швырнул заявление об уходе, а когда приготовился услышать покаянную исповедь, получил свою бумажку с резолюцией «Не возражаю».

Виктор подумал: ну и катись все к чертям вместе с начальником-спиногрызом, который всеми днями играет в шашки на пыльном компьютере, а как доходит до начисления зарплат, так у него всегда выходит в сорок раз больше, чем у самых старательных работяг. Так он еще и ворует несусветно, о чем уже было упомянуто. Сидит такой упырь в начальниках и самозабвенно рассуждает, что вот бы пришли к власти коммунисты, тогда жизнь обалдеть как наладилась бы. Пролетарий, блин. Стачечник.

Следующими мыслями Виктора стали мысли о новом месте работы. Вставать на биржу и ждать от нее сказочных предложений он не пожелал. Оставалось одно – идти учиться на охранника.

Решиться на такое было непросто. Учеба и оформление лицензии должны были отнять последние деньги, а с ними и время. Как минимум полтора-два месяца. Затем следовало найти место в Москве, поехать, отработать вахту, вернуться, затем поехать на вторую вахту и уже только после этого привезти первые деньги.

Самое же нехорошее, что могли принести грядущие скитания, заключалось в том, что совсем не оставалось денег кормить декретную жену и двухлетнего ребенка. Вообще не оставалось! Не водилось у Разумовых ни счета в банке, ни заначек под матрасом, ни щедрой родни.

Но делать нечего, пошел Виктор собирать медсправки, учиться и отстаивать очереди в «разрешиловке». Что ни шаг, что ни дверь, что ни справка – плати! «Так ведь не от хорошей жизни человек идет в охрану! – размышлял парень. – Разве можно его так обдирать?» Он только-только начинал понимать, что как раз на голодранцах и делаются деньги. Хочешь жить – раскошеливайся, отдавай последнее, снимай штаны, а не хочешь – помирай.

Вскоре совсем пропал сон. Виктор засыпал только под утро, а до этого слушал бой своего сердца. С каждым днем становилось все страшнее за семью.

За эти нервные дни лишь один раз выдалась шабашка. Сосед по дому Сашка Круглов поделился археологическим открытием: из-за обмеления Волги под «2-й фабрикой» открылись залежи электродвигателей. Видимо, в советское время поломанные движки просто-напросто бросали в водную пучину и никто не заморачивался, что обмотка внутри них медная.

Виктор несколько часов кряду откручивал намертво прикипевшие болты, громил корпусы движков кувалдой, а затем, раня пальцы, вырывал заветную медную мякоть. Когда же дело было сделано, добытая проволока ушла в пункт приема цветмета и на вырученные деньги были куплены полные пакеты продуктов, Виктор с еще большей силой осознал, как низко он пал. Пакеты с обычными продуктами вызывали в нем животную радость и она-то как раз и пугала.

А Сашка Круглов, кстати, палец о палец не ударил, пока Виктор разбирал двигатели. Он поставил себя так: идея моя, твоя работа, а деньги поровну. Ты пока тут, а я скоро вернусь.

Поганый был этот Сашка, с ним и здороваться-то было брезгливо. Весь в синих рисунках, как изделие из Гжели, верткий, по-собачьи в глаза заглядывает, скалится, как та же собака. Поганый.

Преодолевая круглосуточный стыд за себя, Виктор все же добил учебу, дождался выдачи лицензии и собрался-таки ехать на работу. Перед отъездом он обзвонил всех приятелей, которые уже давно работали в Москве, но они все как один сказали: сами не знаем, что будет завтра, разгонят или оставят. Потому-то пришлось искать место через интернет.

Нашлось кое-что просто идеальное. Объект – больница, форму покупать не надо – там выдадут, а еще что очень важно - питание. То есть самому тратиться ни на что не надо, только на дорогу. Правда, на нее тоже не было денег и потому пришлось занять.

Приехал Виктор в Москву, отыскал нужный офис и там его встретили, как родного. Усадили в удобное кресло за обширный стол, положили перед ним стопку бумаг и сказали:

- У нас не так, как у других, у нас все официально. Вот, заполните анкету, вот подпишите договор на работу, числа можете не ставить, мы сами потом поставим, а вот расписка в получении формы, которую мы сейчас вам выдадим. Давайте свои документы, сейчас в отделе кадров с них быстро-быстро копии сделают. Так, ага, паспорт, трудовая, военник, пенсионное. Отлично!

Через пять минут к Виктору подскочил человек с военной выправкой и уволок его в каптерку, забитую кителями, берцами, ремнями и коробками с шевронами. Там Виктора в два счета облачили в форму, нахлобучили на голову оливковый берет с громоздкой кокардой и скомандовали:

- Срочно на объект! Ни минуты терять нельзя!

- У меня еще документы в отделе кадров, - возразил Виктор. – Надо забрать.

- Там обед сейчас начался, все ушли, - ответили ему. – Да ты не паникуй, боец! Вечером тебе все привезут, а сейчас срочно – прямо очень-очень срочно! – на объект!

И Виктора повезли на объект. Час ехали, второй пошел, Москва уже позади осталась, за окошком потекли тоскливые поля с лесами… В душе стало как-то неспокойно, гадостно. Сердце чуяло отвратительный подвох.

Наконец приехали в подмосковный городок, в местную центральную больницу. Тут-то Виктор и начал понимать, что попал.

Попал в рабство.

Условия – страх! Тесная будка с тысячами мух, двухъярусные кровати с желтыми матрасами, на которых примерло невесть сколько народу, воды нет, туалета нет. Но и это ерунда по сравнению с тем, что было сказано сопровождающим:

- На сон три часа в сутки, на перекуры ни минуты, присаживаться нельзя – оштрафуем, а увидим телефон в руках – будет разбит. Приступай к работе, боец.

Главное же, что напрягло Виктора, так это глаза других охранников. Эти глаза не блестели, не смеялись, в них застыла тусклая безнадега.

Никто с Виктором не разговаривал, хотя он и порывался к беседе. Лишь к вечеру один из охранников шепнул ему:

- Это хорошо, что ты приехал сюда. Очень хорошо. Кого-нибудь из нас отпустят. Я, например, уже четыре месяца здесь, а Серега вон – больше полугода. Зарплату они, конечно, не заплатят, мы здесь все оштрафованы миллион раз, но на дорогу домой должны дать. И, что важно, документы вернут.

Перед глазами Виктора встали жена и двухлетний ребенок. Они остались с несколькими сотнями рублей, которых должно было хватить лишь на скудный прокорм.

- Я – крымский татарин, Серега – с Волгограда, Пашка – с Курска, а ты откуда?

- С Кинешмы, - сквозь зубы процедил Виктор. – Ивановская область.

В обязанности ему вменили поднимать шлагбаум и запускать на территорию больницы машины. Глядя на очередной внедорожник, который был величиной с русскую печь, и поймав на себе брезгливый взгляд водителя, Виктор впервые в жизни ощутил в себе шевеление черного змея…

(Окончание читайте в №12 от 22 марта)