Житель Кинешемского района, офицер запаса Геннадий Кузнецов, служивший в Черноморском Флоте, а затем в ВМС Украины рассказал «168 часов» о противоречиях в украинской армии, о том, что из себя представляет его сокурсник Игорь Тенюх, месяц исполнявший обязанности министра обороны Украины и о неизвестном ЧП в Средиземном море, которое могло вылиться в ядерную катастрофу.
После того, как Крым и Севастополь официально присоединили к России, в редакцию «168 часов» обратился Геннадий Юрьевич Кузнецов, капитан 2-го ранга. Офицер запаса поделился своей радостью по поводу возвращения Российских территорий.
Из разговора с бывшим моряком выяснилось, что он прослужил в Черноморском флоте с 1982 по 1991 год, а до 1999 года в Военно-морских силах Украины. Кроме того, его сокурсником по военному училищу оказался небезызвестный Игорь Тенюх, который после переворота на Украине временно возглавил министерство обороны. Мы попросили Геннадия Юрьевича рассказать о непростом времени и об искусственном разделении России и Украины.
Перепутал присягу
Геннадий Кузнецов, как и Игорь Тенюх в 1982 году закончил Ленинградское высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе. Учились они в одном потоке, но в разных группах. Тем не менее, часто пересекались.
- В годы учебы, Игорь запомнился мне, как юморной и общительный парень, - рассказывает Геннадий Юрьевич. – Когда он здоровался, то напевал мелодию из фильма «Семнадцать мгновений весны». Никаким другим экстраординарным поведением не выделялся. Все мы дружили, был интернационализм, ребята учились изо всех уголков СССР. Национальная выходка была всего один раз, когда курсант оскорбил узбека. Весь курс заставили обидчика извиниться. Никто не мог предположить, что спустя десять лет нас поделят на разные страны. Когда начался раздел Черноморского флота и образовались ВМС Украины, то Игорь Тенюх впервые себя проявил, как ярый сторонник отсоединения от России.
Игорь Тенюх стал активным сторонником сначала Оранжевой Революции, а затем и Майдана. После смены власти на Украине, 27 февраля 2014 года его назначили исполняющим обязанности министра обороны в правительстве Арсения Яценюка. Но продержался он на этой должности только месяц, после чего ушел в отставку. Именно в этот период Украина потеряла Крым. По центральным каналам показали, как Игорь Иосифович отчитывает командира морских пехотинцев воинской части расположенной в Крыму.
- Игорь на «украинской мове» сказал морпеху, что тот должен стойко переносить тяготы и лишения военной службы, но видимо Тенюх забыл, что в украинской присяге таких слов нет, зато есть в советской, которую он давал в свое время, - говорит Геннадий Юрьевич. – Он говорит про то, что солдаты перешли на сторону другого государства, почему же он не вспоминает, что мы были раньше одним государством, и именно Советский Союз дал ему образование и путь в жизнь.
Заставил министра обороны Украины говорить по-русски
В 1991 году многие военнослужащие Черноморского флота были вынуждены перейти на службу в ВМС Украины.
- Дело в том, что в Черноморском флоте нам прямо сказали, чтобы мы искали куда пристроиться, иначе попадем под сокращение, - вспоминает Геннадий Кузнецов. - А у меня тогда не было ни жилья, ни пенсии. И я стал служить в штабе ВМС Украины оперативным дежурным.
На тот момент не чувствовались особые изменения, служили те же люди, что и раньше, все говорили на русском языке.
После распада СССР и дележки советского наследия ВМС Украины отошли многие серьезные объекты. Геннадий Юрьевич вспоминает, что под штаб приспособили секретный бункер, который на семь этажей уходил под землю. Это было укрытие для членов политбюро на случай ядерной войны. Здесь хранились продукты питания, кровати, медпункт и даже сауна. В отвесной стене побережья Черного моря была выдолблена вертолетная площадка для эвакуации. Вход в бункер находился в неприметном строительном вагончике.
- Звонки в штабе раздавались со всех уголков Украины, и где-то в середине 90-х началась всеобщая укранизация, - вспоминает Геннадий Кузнецов. – Все документы стали переводить на украинский язык, все бы ничего, но морскую терминологию не удавалось изменить, возникала путаница. Люди все говорили на русском, а их вынуждали говорить на украинском. Представьте: летит самолет, поступает команда на украинском языке, а летчик, который учился на русском вынужден тратить время на то, чтобы перевести, то что ему сказали. А счет порой идет на секунды. Где-то в министерстве все-таки поняли несостоятельность этой задумки, и перевели на украинский сначала только сухопутные войска, ВМС и ВВС временно оставили в покое. Но прошли годы и все проверки из Киева требовали доклада на «украинской мове». И тут мы придумали выход. У нас был один оперативный дежурный с западной Украины, который мог без проблем составить доклад. Чуть проверка, мы сразу его вызывали и он переводил оперативную обстановку и докладывал киевским проверяющим. Так мы держались довольно долго. Но постепенно в ВМС Украины пытались приглашать лишь украинцев. Опыт ушел на второй план, в первую очередь смотрели на национальную принадлежность. Много вернулось офицеров-украинцев с Тихоокеанского флота. Но и они все говорили на русском. В штат даже ввели переводчиков на «мову».
Несмотря на высокую должность в штабе ВМС Геннадий Юрьевич не стал подстраиваться под украинские требования, за что чуть не лишился работы.
- Мне поступил звонок по правительственной связи, - вспоминает офицер. – А там ничего непонятно, говорят по-украински. Я отвечаю: «Оперативный дежурный Кузнецов. Говорите по-русски, я вас не понимаю». А это оказался министр обороны Украины Александр Кузьмук. Он как закричит на русском и матерном: «Да как вы можете? Вы офицер Украинской армии должны знать «родянску мову», а министра обороны по голосу». Прокричался, но, потом уже спокойно сказал: «Найдите мне командующего». Командующим Военно-морскими силами на тот момент был Михаил Ежель, который, кстати, тоже, в основном, говорил на русском. Поговорили они между собой, а я думаю: «Ну все, завтра с утра уволят». Но ничего, даже выговора не было. Видимо даже министр на тот момент понимал, что нельзя всех заставить говорить на украинском, когда родной для нас русский. Второй случай, когда я столкнулся с «мовой» - звонок в Львов. Наш командующий находился там, а мне надо было передать срочную информацию. Попадаю на связистку, а она мне говорит на украинском. Я ей: «Говорите на русском!» Она отвечает: «Нам запрещено». Объяснил, кто и кому звонит и связистка пошла на попятную.
Вместе с украинским языком в вооруженные силы приходили новые порядки. Считалось, что ВМС финансируют лучше, но в середине 90-х годов дошло даже до перебоев с питанием.
- Такого никогда раньше не было, стали давать кильку вместо мяса, картофель весь гнилой, - рассказывает Геннадий Кузнецов. – Стали задерживать зарплату. Я после работы собирал бутылки, чтобы насобирать деньги на проезд в автобусе и на сигареты. Был период, когда пришлось питаться одними грибами. Тогда из Севастополя стал ходить корабль с челноками в Турцию. С большим трудом мне удалось устроиться туда грузчиком. Там действовала портовая мафия, которая собирала по 20 долларов с каждого работника. Но у меня в порту был знакомый милиционер и он сказал рэкетирам, чтобы они с меня ничего не брали. И я за разгрузку заработал 60 долларов. Так мне понравился данный приработок, за две смены я получал больше чем за месяц службы. Но эту лавочку быстро прикрыли из-за проблем с таможней.
Геннадий Юрьевич выслужил 21 год, и получил пенсию. В 1999 году задолженность по зарплате выдавали одеждой со склада. Форма там сохранилась с советских времен. Получив несколько тулупов, офицер был вынужден их продать, чтобы найти деньги для возвращения на Родину – в Россию. Так закончилась его служба в украинской армии.
Как удалось избежать ядерной трагедии в Средиземноморье
Много ярких страниц за годы службы пришлось пережить Геннадию Кузнецов. После одного из событий он начал седеть.
Дело было в конце апреля 1986 года. Скупая информация об аварии прошла по воинским подразделениям. В это время сторожевой корабль «Ладный» находился на учениях в Средиземном море, близь Ливии. Геннадий Юрьевич на тот момент был в должности командира минно-торпедной боевой части №3.
- На СКР «Ладный» только установили ядерное оружие, которым можно наносить удар не только по подводным лодкам, но и по надводным, - рассказывает офицер. – У нас в установке находились две такие ракеты.
По поручению командира корабля проходили испытания противоподводнодиверсионного оружия. Самое эффективное – реактивные глубинные бомбы. Каждая на глубине 10 метров убивала боевых пловцов в радиусе 250 метров. Был и семиствольный гранатомет МРГ-1. Он был стационарный и запитывался от сети корабля. Его разрабатывали под старые корабли, с постоянным током. Мощности сети хватало для того, чтобы стрелять по одной и две гранаты. Хоть я и объяснял, что мощности не хватит, командир приказал произвести залп. Выстрел удался, вылетели четыре гранаты, но одна дала осечку. Мы сидели в укрытии. Через несколько секунд на крышу укрытия упала граната, которая должна была улететь. Она покатилась на палубу, а оттуда как раз под установку с ядерной ракетой. А в гранате полкилограмма взрывчатки (в тротиловом эквиваленте – 1 килограмм), который разнес бы все в клочья. За секунды я успел подумать о том, какие последствия будут от взрыва. Не думал о том, что мы вот-вот погибнем. Представил, что вот сейчас у нас в стране авария на Чернобыле, а тут еще ядерное заражение в мировом океане, весь мир ополчится бы против СССР. Будет международный скандал. Чтобы заряд взорвался мощности гранаты не хватило бы, но ядерное загрязнение было обеспечено. Все эти мысли промелькнули за секунду. Рядом был офицер Михалецкий, самый сильный человек на кораблей, 480 раз поднимал гирю, он рванул туда, но я его не пустил. В боевой обстановке, я как командир должен был бы наоборот уйти в укрытие, чтобы выжить, для дальнейшего руководства. Но тут были учения. И я подбежал к гранате сам. Про себя думаю «Что ты нервничаешь, Кузнецов? Взорвется, ты ничего не почувствуешь, а семья пенсию получит». Спокойной схватил ее и бросил в воду. Утер рукой лицо и иду обратно. А мне кричат «Товарищ, старший лейтенант, у вас кровь!» Я даже не почувствовал, как распорол руку об острые края гранаты. «Какая кровь? Я заново родился!» Адреналина наверное литр выделился. Перебинтовал руку и продолжил учения уже с ручными гранатометами, как будто ничего не случилось. Лишь после ко мне подошел особист и сказал: «Наградят, наверное, теперь?» Но командир тоже сделал вид, что ничего не случилось. Лишь потом, докладывая об учениях, я отметил проблему с гранатой, после чего всю их партию заменили на всех кораблях. На следующий день после ЧП, я начал быстро седеть.
В завершении нашего общения Геннадий Юрьевич еще раз вернулся к сегодняшнему дню.
- Не думал я, что историческая справедливость восторжествует, - говорит он. – Думал не смогу съездить за границу к своим детям (сын и дочка остались жить в Севастополе) и внукам, а теперь Севастополь – Россия, и теперь я туда обязательно соберусь.
