Ради того, чтобы найти в наших краях настоящего русского хозяина, порой приходится изрядно поколесить. Одного такого замечательного человека нам удалось найти в Вичуге. Это Николай Красильников — конозаводчик. Его судьба может быть образцовым примером и для всех деятельных кинешемцев, и — чего крохоборствовать! - для любого активного человека, в какой бы точке России он ни жил.
Так-то он из лесников. По крайней мере работал лесником, пока в этой сфере не начались масштабные сокращения. Будучи уже «вольной птицей», 15 лет назад он построил в Гольчихе дом и занялся претворением в жизнь своей заветной, еще детской мечты — разведением лошадей. Впрочем, это стремление, быть может, было записано в его генетической памяти, так как по происхождению наш герой человек деревенский, воспитывался он в семье, где постоянно держались лошади.
- Отец рассказывал, что первую его лошадь звали Забава, и я решил, что такое же имя дам первой лошади, которую заведу сам, - вспоминает Николай Красильников. - Я всегда, с детства, был привязан к лошадям, грезил ими. Не лошади для меня, а я для них. Это не привьешь. Как говорят чеченцы, если в сердце нет, за руку не приведешь. У меня четыре дочери, две из них работают у меня же — одна ветеринаром, другая зоотехником, - но я пока не вижу в них продолжателей своего дела. Надеюсь на внуков.
Николай Николаевич сам воспитывался в семье с четырьмя детьми. И теперь четверо детей у него.
Супруга его в 15 лет приехала в Вичугу из Казахстана работать на ткацкой фабрике. Сейчас на ее плечах лежат заботы по дому и уход за скотиной. Это 20 коров и 150 баранов.
- Вплотную коневодством я занялся 4 года назад, - продолжает Николай Красильников. - Начинал с трех лошадок, а сейчас у меня 52 головы, и все — советские тяжеловозы. Так получилось, что именно к этой породе я прикипел душой. У советских тяжеловозов особенно спокойный и добрый нрав, чем они в первую очередь отличаются от тех же владимирских. Их вывели от европейских брабансонов, главная задача которых в свое время состояла в том, чтобы таскать пушки. Мои же лошадки в легкую преодолевают резкие подъемы с грузом в полторы-две тонны. Телеги у меня, как тракторы, по 4 метра в длину. Меньших габаритов телегу советский тяжеловоз просто порвет.
Два вичугских жеребца Корешок и Режиссер уже удостоились особой чести, их имена и характеристики внесены во всероссийский «Каталог жеребцов-производителей тяжеловозных пород на 2013 год». Большое достижение, которое говорит о племенном качестве коней. Указанный каталог составляется в единственном в России научно-исследовательском институте коневодства в Рязани.
Обращают на себя внимание и имена вичугских питомцев. Упомянутый выше Режиссер, например, не имеет никакого отношения ни к Михалкову, ни к Феллини, ни к Спилбергу. Имена чистопородным лошадям даются с условием, что первая буква должна быть первой буквой имени матери, а в середине должна стоять первая буква имени отца. Поэтому и приходится изощряться в лексических поисках. Хотя иногда такие жесткие правила не мешают тому, чтобы конь или лошадь были названы не по случайному совпадению букв, а действительно в честь чего-то или кого-то. Например, Габар, сын Глицинии и Режиссера, назван в память о приятеле Николая Красильникова.
- У вас в Кинешме на «Чкаловском» жил такой Женька Лебедев, - поясняет Николай Николаевич. - Душевный парень, добрый, он славился как виртуоз игры на баяне и носил прозвище Габар. Лет 10 назад его зарезали и в честь него я и назвал жеребца.
Для простоты вичугский конозаводчик кличет своих лошадей чаще не по реестровым именам, а Сашками, Пашками, Машками и так далее. Или есть у него кобыла Рябиновка. Зовет же он ее Капраловна, так как отец ее — легендарный рекордсмен-производитель Капрал, которому в нижегородских Починках установлен памятник.
Сам собой напрашивается вопрос, насколько часто конную ферму посещают конокрады. Все-таки Вичугу можно назвать цыганской столицей региона, а цыганский народ, не в обиду ему будет сказано, спаси Христос, извечно отличался страстью к лошадям.
- Ни разу никто не пытался воровать, - дает неожиданный ответ хозяин и продолжает удивлять дальше: - Я всю жизнь общаюсь с цыганами и люблю цыганщину, люблю этот народ за его мудрость. В самой, казалось бы, простой фразе, сказанной цыганом, может скрываться по несколько смыслов. И мои работники — это в основном цыгане. По многим параметрам они работают лучше других и, что важно, не пьют. Я сошелся с ними как раз на почве любви к лошадям, когда еще этот народ владел обширными знаниями по коневодству. За последние лет 20 он, конечно, растерял эти знания, подавшись в торговлю. Бывает, что встречаешь сейчас цыгана, который бахвалится своими познаниями, а на деле выходит, что он не ориентируется даже в элементарном. Заявляется как-то ко мне один, просит одолжить коня. Спрашиваю, какого тебе, вороного? Нет, отвечает, черного. Что тут сказать? И все равно я очень ценю их и знаком, наверное, со всеми семьями не только в Вичуге и Ивановской области, но и в соседних областях. Я изучил их культуру, изучил язык и, возможно, знаю о них больше, чем многие из них знают о самих себе. В Кинешме я наиболее уважаю цыганскую семью Буриных из «Сокольников», езжу к ним постоянно в гости. Вот они хорошие хозяева и хорошо понимают толк в коневодстве.
Сами же лошади редко огорчают своим поведением Николая Красильникова. Разве что, по его словам, одна кобыла едва не отправила его на тот свет.
- Надо всегда помнить поговорку «собака друг, а лошадь ворог» и никогда не доверять ни одной лошади, - говорит он. - Как-то самая спокойная моя кобыла начала лягаться. Она тогда работала в лухском Свято-Николо-Тихоновом монастыре и сломала одному монаху ногу, так что та болталась у него на коже, а мне эта кобыла попала копытом в бок. Чуть «кони не двинул». Другая лошадь меня укусила. Хотя я был плотно одет в несколько слоев и сверху на мне была фуфайка, синяк остался такой, будто врезался «КамАЗ». И то она укусила не всерьез, а хотела просто отпугнуть лающую собаку и промахнулась. Если бы всерьез, то кусок мяса выдрала бы точно.
Общая картина с делом жизни Николая Николаевича складывается благостная. Между тем, наш герой платит дорогую цену за свои успехи. Задав вопрос, во сколько ему приходится вставать по утрам, мы узнаем, что как таковое утреннее время для него не существует. В пору того же сенокоса ему приходится ночевать в поле рядом с техникой, завернувшись в бараньи тулупы. Как тут скажешь, когда у него начинается рабочий день?
- Вообще, если говорить откровенно, перспектив у коневодства в России нет никаких, - делится Николай Николаевич. - Будь у нас развито, как в Германии, лесничество, где в первую очередь задействованы лошади, а не машины, то другое дело. Мои же амбиции направлены на то, чтобы превзойти конные заводы, которые в России подвержены упадку. Скажем, уже сейчас выжеребка у меня составляет 75%. В прошлом году она достигла 95%. В то же время на конных заводах 50% выжеребки считается хорошим показателем. Требуется соблюдать многие условия, чтобы снизить уровень абортов у лошадей — моцион, корма, ветеринарная помощь (чтобы ветеринар занимался только лошадьми и никакими другим животными больше), упряжка... На конных заводах при кормке лошадям и так-то даются плесневые крохи, да еще крадут рабочие, которые получают по 6-7 тысяч рублей в месяц. На некоторых заводах аборты провоцируют сквозняки, а у меня это исключено. У меня в конюшне стоят пластиковые фрамуги. Если мне удастся переплюнуть конные заводы и раскрутить бренд, то лошадей будут покупать. Ведь продать лошадь сейчас очень сложно. Найти таких, как я (Николай Николаевич крутит у виска), это сложно. Любовь к лошадям — диагноз. Мне даже жалко людей, подобных мне. Они родились не в то время.
Только раз власти помогли Николаю Красильникову, выдав грант в 800 тысяч рублей «на строительство семейной фермы». Но он и не печалится. Не в его характере просить.
