Тяжко воспитывать детей без отца. У Анны Скобелевой был только один сын, так и то она зашивалась с ним, а бывало, что даже не знала, чем накормить его.
«Что вы знаете о безденежье? – сказала бы она всему миру, если бы мир захотел выслушать её. – Для кого-то это «Лада», а не «Хёндай», для кого-то «Хёндай», а не «Мерседес», для кого-то «Мерседес», а не какой-нибудь «Бентли». Кто-то моет дома посуду и считает себя бедным, потому что не может купить посудомоечную машину. Кто-то стыдится того, что покупает шмотки на рынке, а не ездит за точно такими же шмотками в дорогие торговые центры. А есть и те, что ездят в эти центры, но проходят там мимо фирменных бутиков и поднимаются на верхние этажи, где всё та же одёжка лежит навалом, а не висит на вешалках среди ослепительного интерьера.
Это всё не безденежье, милые мои. Безденежье – это когда до зарплаты остается неделя или больше, и ты покупаешь продукты с тем расчетом, что бы был сыт ребенок, но не ты. Или еще хуже, когда в холодильнике настолько скудно, что ты начинаешь изобретать подобия пиццы или салатов, придумывая для них фантастические названия. Понятно, что выходит недоразумение, а не полноценная еда, но ребенок ест ее хотя бы из интереса.
И совсем сердце слезами обливается, когда получаешь зарплату, торжественно идешь с ребенком в магазин баловать его, а он только и слышит от тебя: «Это дорого, а это слишком дорого. Давай вот это куплю? Ну, давай. Ну не реви ты!» А речь о каких-то 300-500 рублях…»
Анна никому не говорила подобных слов, а носила их в себе. Дольше же всего ей пришлось скрипеть зубами, пока в копилку падали деньги на подержанный ноутбук.
Вещь нужная, говорила себе Анна, потому что сын уже пошел в школу, а там задают уйму того, что найти можно только в интернете. Да и поиграть ему охота. В школе только и разговоров, что про игры, а он слушает и стыдливо молчит.
Если бы не отсуженные у бывшего мужа алименты за три года, то копить пришлось бы до школьного выпускного. Алименты тогда здорово помогли.
Сын вник в ноутбук мгновенно, словно бы умение обращаться с электроникой было заложено в него природой. Словно бы в нем сработала одна единственная кнопка «вкл.», которая до этого стояла на позиции «выкл.»
Одна беда – интернет влетал в копеечку. Приключилось и такое, что сломался модем, и пришлось покупать другой. Старый бросили в чашку с гвоздиками и болтиками и забыли про него, а через несколько месяцев из компании-оператора пришло грозное письмо. В нём было сказано, что Анна должна уйму денег за всё то время, пока модем лежал в чашке.
Женщина разозлилась, позвонила по бесплатному номеру, но вместо того, чтобы услышать извинения, услышала напоминалку про договор, который сама когда-то подписала. В договоре мелко-мелко значилось, что человек должен пополнять счет каждый месяц, независимо от того, использует он интернет или нет.
«И где я теперь возьму эти деньги? – принялась думать Анна, засыпая и просыпаясь. – Подработками не наработаю, потому что и без того всеми вечерами кручу швейную машинку. Остаётся что-нибудь продать, но что? У меня ничего лишнего нет, а из нелишнего всё самой нужно. Свадебное кольцо уже давным-давно в ломбарде… Может быть, свадебное платье? Нет! Такой фасон устарел в прошлом веке. Может быть, дедовские награды? Нет! Вообще не обсуждается! Лучше в школу отнесу, а продавать такое не стану. Разве что… Точно!»
Посреди ночи Анна вскочила с постели и побежала к серванту. На нём пылилась коробка с наградами и письмами, а рядом – тряпичный сверток с дедовским трофеем. Это был увесистый кинжал в деревянных ножнах. На его хищном лезвии красовалась гравировка: «Alles fur Deutschland».
На следующий день Анна попросила сына посмотреть в интернете, как переводятся эти слова.
- Всё для Германии, - выдал сын через полминуты.
- А на каких ножиках это писали? Поищи, - попросила она.
Через полчаса стало известно, что вещь с серванта являлась личным кинжалом офицера штурмовых отрядов SA. Его приняли на вооружение в 1933 году, а разработан он был на основе старинного швейцарского кинжала Хольбайна XVI века.
- А ну-ка посмотри, сколько он может стоить.
- Так-так-так… а, вот! Пишут, что от 50 до 100 тыщ.
У Анны щекотно задрожало в животе.
- А ты сможешь выставить на каком-нибудь сайте продаж объявление про такой кинжал?
- Смогу, чего особенного-то. А что, у нас он есть?
- Нет-нет! На работе просто попросили.
- Жаль, - вздохнул сын. – Мне бы его. Красивый.
Через несколько минут объявление о продаже кинжала улетело в интернет. Анна сказала, чтобы Серёжа напечатал номер ее мобильника и поставил минимальную цену – 50 тысяч. «Не надо жадничать, пусть хоть за столько купят. У нас и столько никогда не было».
Покупатель откликнулся уже к вечеру. Он позвонил на телефон Анны и ласково сказал ей:
- Готов приобрести у вас этот чудный режик.
- За сколько? – осторожно спросила та.
- Вы же написали, что 50 тысяч. Если цена увеличилась, то говорите. Я поду…
- Нет-нет! Всё в силе!
- Ну и славненько, я готов приобрести эту вещицу прямо завтра. Где встретимся?
Анна летела на встречу с покупателем и, не обращая внимания на прохожих, тихонько хихикала. «Дед бы не обиделся, - думала она. – Это же трофей, а не награда. Это добыто, а, значит, может быть сбыто. Зато сразу заплачу долг за интернет и куплю… куплю… Да чего только ни куплю!»
Заветный покупатель ждал под сенью американского клёна. Он был строен, как тот же клён, и улыбчив, как американец.
- Покажете? – спросил он.
- Конечно, обязательно, смотрите, – кокетливо промурлыкала Анна и вынула из сумочки газетный сверток.
Перед выходом из дома она решила сменить упаковку, потому что прежняя ветошь совсем потеряла товарный вид. Сейчас кинжал лежал на страничке, озаглавленной «ЗАКОН И ПОРЯДОК» и подписанной именем Антон Клевец.
- Прелестно, - кивнул покупатель. – Цена та же?
- Так-то, конечно, маловато, - Анна постаралась изобразить в дрожащем голосе досаду. – Но да пусть!
- Пожалуйста: тысяча, две, три… десять… двадцать пять… сорок шесть… пятьдесят.
Женщина проворно сунула мужчине кинжал и еще более проворно схватила деньги. Дело сделано!
Но не успела она сделать пару шагов от клёна, как почувствовала неестественную легкость. Кто-то принял её под руки, да так заботливо, что на мгновение её ноги оторвались от земли.
- Тише-тише! Не пугайтесь! Это полиция, – зашептали ей с обеих сторон. – Пройдёмте с нами вон к той машинке.
Только через четверть часа до Анны начало доходить, что она вляпалась в такое, о чем и помыслить не могла. Сквозь слёзы она стонала:
- Я же не оружие хотела продать, а этот… антиквариат!
- Антиквариат, - отвечали ей, - должен иметь возраст не меньше 100 лет. Сегодня вы продавали холодное оружие военного образца, возраст которого меньше.
- Пусть так, но я же женщина! Откуда, мне знать, оружие это или просто нож? Чем он лучше того, что продается в кухонных магазинах? Откуда мне знать?
- Закон не говорит, что мужчины должны что-то знать, а женщины не должны, - вздыхали ей в ответ.
До суда Анна едва не спятила. При каждом взгляде на сына она прощалась с ним на много лет, а по ночам представляла, как его определяют в детский дом. Слёзы высушили её, и на ней обвисли все платья, включая те, которые она носила девчонкой.
И вот пришло время процесса. Ни жива ни мертва, Анна выслушала долгий бубнёж судьи о её хорошей характеристике, об отсутствии у неё судимостей, о её раскаянии, и… тут судья сделал невыносимую паузу…
- Уголовное дело и уголовное преследование в отношении Скобелевой Анны Андреевны, - продолжил он, встряхивая перед собой бумажный лист, - прекратить!
Анна, как стояла, так и села на стул, не получив на то от судьи разрешения. Он не упрекнул её за это.
Ну а в следующий раз вы узнаете о том, что завзятый кинешемский вор пытался свалить все свои прегрешения на своего Ангела-Хранителя.
